Муза подъезды моет, он ей таскает воду.
Левый доход - приютам или на самиздат.
Призванные любовью, выбравшие свободу,
Раком вины больные, пленники слов и дат.

Он ей дарил алмазы летнего звездопада,
Он получил за верность карту с дорогой в Храм.
Не тяготятся бытом, не щеголяют в Prada;
Отпуск они проводят, странствуя по мирам.

Кто из них в колумбарий будет носить цветочки,
Или начнёт сначала с кем-нибудь из живых?..
Значит - таскать ей воду. Значит - "ни дня без строчки".
Значит - всю жизнь бояться спутать зерно и жмых.

Знают: для превращенья гусеницы в имаго
Нужно иметь терпенье, мало "желать" и "сметь".
Если о чём и спорят - вытерпит ли бумага,
В дальний архив отправить или закинуть в сеть?

Это симптом, не знаю чего, но точно не единения:
Пенсионеры в трамвае _н_е_ говорят о звездной войне.
На фоне глобального потепления в городе великое оледенение;
Путь до работы рискованней, чем у серфера на волне.

Бот министерства транспорта обрабатывает возражения:
"Граждане пассажиры, во избежание травм..."
Это символ чего угодно, но только не возрождения.
Будничная перезагрузка проклятия по утрам.

Единороги для девственниц; всем прочим - вагоны стылые.
Мутный ледок под веками невовремя поднятого упыря.
Это стимул, "данный нам в ощущении" - но в топку такие стимулы!
Новосибирск, Россия.
Восемьдесят девятое декабря.

Зал ожидания смерти с доставкой на дом.
Ядовитые новости из каждого утюга.
Грош цена достижениям и наградам,
Если попкорн закончился или болит нога.
На чемоданах спят - будто с супругой босса.
Дети читают вслух: "веа-риз-май-ган?".
Спины, по новой моде, сгибаются в знак вопроса.
Крайне досадно платить по чужим долгам.
Объявляют посадки, не уточнив детали -
Правильный цвет штанов, паспорта и плаща.

Ждать. Заполнять дневник. Помнить, что мы - летали.
Путь самурая счастья не обещал.

Для романа С.Волчка "Куда идем мы".

Ни молитва, ни судебный процесс
Не отменят наш болотистый быт.
Не бывает некрасивых Принцесс.
Но Кощей велел им жабами быть.

Их не спас ни богатырь, ни колдун.
Дома ждет непросыхающий муж.
И скользят они по мутному льду,
Месят грязь непросыхающих луж.
Эти взгляды, что с улыбкой, что без -
С ожиданием какой-то беды...
Их кефир и карамель на развес,
Свет-мой-зеркальце из тусклой слюды...

Расстелил бы им ковер-самолет -
Пусть распутица уйдет из-под ног!
Но боятся - вдруг супруг наорет? -
И стесняются потертых сапог.
Я безгрешно восхищаюсь любой -
Как снежинкой, как медвяной росой.
Всю бы ноченьку им пел про любовь!
Только уши пропитались попсой.

Взял бы сумку из озябшей руки -
Я ль не клялся, что мне всё по плечу?
Заглянул бы в их глаза - васильки!!
Нарядил бы в жемчуга и парчу...
Пусть бы скинули, как страшный дурман
Жабью шкуру, ледяную броню!..
Только я ведь не царевич-Иван -
Из ивашек я, забывших родню.

........
Серый волк ведет сквозь гипсовый лес,
Где ни ягель не растет, ни анчар.
Не бывает
некрасивых Принцесс.
Не бывает
неснимаемых
чар.

Не успел покаяться - мало не покажется.
Как живешь, Икарушка? Часто ли икается?
Обращаться бережней с крылышками надо бы.

Что доплыл до бережка - это, право, радует.
Куплен домик в Греции, подрастают детушки,
Признаки деменции у Дедала-дедушки.

Миф потомки выучат - так, на тройку с минусом.
А собаки выроют черепушку Миноса.
Разберут работнички Лабиринт по камешкам.

Холод в позвоночнике помнишь ли, Икарушка?
Тяжесть воска с перьями, небосвод над волнами?
То, что были - первыми? То, что были - вольными?

Застрявший в социальном лифте
фланель предпочитает ситцу,
кладет в зеленый чай корицу,
следит за климатом в Египте.
Давно расставшись с отчим домом,
исправно платит ипотеку,
Всему кварталу на потеху
три раза в день гуляет с догом.

Его удачно миновали
сума, тюрьма и даже зимы.
А что в словах невыразимо -
Зарыто в мозг, как труп в подвале.
Он сведущ в акциях и флирте -
И учит жизни спиногрызов.

Не станет жать на кнопку "вызов"
Застрявший в социальном лифте.

Смейся, паяц, после слова "лопата",
Слёзку сотри, засучи рукава!
Жалостный стих не найдет адресата:
Кукольный домик покрыла трава.

Битый сильнее, чем двое небитых.
Если огонь на холсте не погас -
Что тебе сто дуремаров небритых,
Что анекдот с бородой - Карабас?!
Самое большее - бросят в болото
Или забудут, закинув в сундук.
Те, кто с реальности смыл позолоту,
Неуязвимы для страхов и мук.

Пусто в карманах, судьба поломата,
Дама тебя не пускает в альков?
Смейся, паяц, после слова "лопата":
Сколько их, ржавых, в Стране Дураков!

...Яду мне, яду, ведро никотина,
Нож под ребро против беса в ребро!
Снится неделю всё та же картина:
Кот и Лиса утешают Пьеро.

Если спросите, откуда эти девушки с мечами,
Пышнотелые блондинки, чуть прикрытые кольчугой,
Красногубые брюнетки в тесном кожаном доспехе,
Или дамы с волосами всех неоновых расцветок -
Вам открою... впрочем, нету, никакой тут нету тайны:
Жил-да-был такой Вальехо, рисовал картины маслом.
Их издатели-пираты помещали на обложки,
Потому как в 90-х речь не шла о копирайте.

А любители романов от воительниц тащились,
Потому что слаще репы ничего не ели раньше.
Уловив тоску по Чуду, хоть попсовому - но всё же!.. -
Живописцы окунули кисти в баночки с гуашью.
Размножались безгреховно девы, тигры и драконы,
Змеи, вороны, пантеры, спруты, кони, леопарды,
Вурдалаки, волки, бесы, земноводные сирены -
И Вальехо нервно курит, оттесненный на задворки.

Дай мне денег, щедрый спонсор, в "деревянных" или в баксах,
Ровно столько, чтобы выжить, не работая на дядю!
Я отправлюсь по музеям, изучу матчасть в натуре,
Допрошу друзей-реконов да историков костюма:
Каково носить в пустыне раскаленную кольчугу?!
Согревает ли в метели меховой костюм купальный?!
Пары лет, пожалуй, хватит (фотошопом я владею),
Чтоб наделать иллюстраций привлекательных и в тему.

Вы, кто любите легенды и народные баллады,
Пятьдесят оттенков панка (кибер-, стим-, и прочий дизель-),
Кто себе щекочет нервы приближением маньяка,
Кто внимательно внимает завыванью привидений,
Вы, кто скачет по планетам, как зелененький кузнечик,
Кто в эпохах, как в трех соснах, безнадежно заблудился,
Вы, кто заговоры ищет - а кто ищет, тот находит! -
Пожалейте персонажей! И художников, отчасти...

Желто-алый лист на душу упал...
Помнишь ли, артист, наш последний бал?
Розовый букет, глупенький стишок,
Ласковый паркет, лаковый смешок?
А хозяин был юн и не речист...
Hаш наивный пыл помнишь ли, артист?
Баночка белил, палочка сурьмы –
Это с ними мы исправляли мир.

А потом, потом... душу – за ночлег!
После нас – потоп; был у нас ковчег:
Белая стена, бедная луна,
Бледная страна, слава – и вина.
Баночка белил, палочка сурьмы –
Это с ними мы покоряли мир.

Город черно-бел, как печатный лист.
Безысходный бег помнишь ли, артист?
Липовый стилет, снег на волосах,
Лакомый штиблет, лапчатый гусак,
Горькое вино, песенки не в тон,
Высохший давно розовый бутон...
Баночка белил, палочка сурьмы –
Это с ними мы покидаем мир.

...Синь усталых глаз, золото дорог.
Вспомнит ли о нас наш суровый бог?

Живи два века, век – учись
Ломать язык о странный термин,
Смотреть на звездные лучи,
Как на один из видов терний,
Рыдать, не зажимая рта,
Над недописанной страницей.
Так открываются Врата.
Так воздвигаются столицы.

Утихнет страсть – живи без чувств.
Уснет рассудок – баба с воза!..
Любовь и смерть, мечту и чушь
Заставь смешаться в нужных дозах.
Запомни лепет камыша,
Как вычитанье и сложенье.
Так пробуждается душа.
Так начинается служенье.

Не сложишь двух слогов – «За-будь».
Твой ключ иссяк и меч твой сломан.
Не сможешь хоть кого-нибудь
Спасти поступком или словом.
И нужно – руки распахнуть
И в зеркалах не отразится.
Так возвращаются на Путь.
Так отверзаются зеницы.

Разбавишь вечностью года.
Поймешь – откуда знать заранее? –
Что бесконечность – ерунда
Без твоего рывка за грани;
И дух силен, и плоть слаба,
И вянут лилии в колчане.
Так укрощаются слова.
Так погружаются в молчанье.

Была бы шея – парадный галстук
Всегда найдется в глубинах шкафа...
Мечи ржавеют и свечи гаснут:
Идут на смену другие штампы.
Была б одежка – найдут изъяны,
Зато похвалят в надгробной речи.
Но есть дорожка из всякой ямы:
Другой начальник пойдет навстречу.

Была бы вера – храним в секрете
Красоты слога, высоты стиля...
Не актуальны мечты о свете:
Другое время подходит с тыла.
Нашлось бы мыло, а также – лыжи:
Идите в баню, и шут, и трагик,
С убогой целью – хотя бы выжить...
Другие цели уходят нафиг.

Была бы свита: король-то голый,
Ну, как такому доверишь знамя?
И если спросит бесплотный голос:
«А был ли мальчик?» – А я не знаю...

Вы рано меня схоронили. Назло
Всем трупам и трубам – в небесные сферы!
Я двинул Харона щербатым веслом
Бесстыжей гребчихи из лысого сквера.
Я жив еле-еле, и даже не тщусь
Зачем-то работать на имидж крутого.
Я жив еле-еле, но все же кручусь
В безденежье текста, в бесславии Слова.

Я жив – и не мне сожалеть об ином,
Помалкивать в тряпочку с фигой в кармане.
В кулацком хозяйстве – блокнотик да нож.
И новое лето в дорогу поманит –
Шагать налегке и насвистывать джаз,
Искать мандрагору под желтой луною.
Спасибо Вселенной за вписку в пейзаж.
За вписку с кроватью – спасибо двойное!
Я мог бы продрыхнуть до судной трубы
У книжных шкафов с ароматом ванили.

А памятник... Что же, мерси за труды.
Расслабьтесь. Вы рано меня схоронили.

* * *
Всякий порыв, разумеется, можно высмеять.
То, что одним – диета, другому – Великий Пост.
Лгущий теряет способность провидеть истину.
Лучше не ври, пока не прижали хвост.
Оригинальность нужна до поры до времени.
Всякому «овощу» – свой санитар и шприц.
Рыцарь на час – все равно, что на треть беременный,
Но в Интернете всякий – Заморский Принц.

Дамы и джентельмены могут брезгливо корчиться –
Шапка не по Семену, маска не по лицу.
Всякая жизнь, разумеется, плохо кончится.
Хочешь – смеши людей и спеши к концу.
Вспомнить все взгляды искоса, тетенькины и дядины, –
Впору пойти повеситься – вывеской на фасад.
Могут подумать всякое, мОзги на то и дадены.
Так что – пошли придумывать то, что не описать.

Прочность нашего тыла оставляет желать много лучшего.
Не собрать по тревоге и тысячи бравых рубак:
Или сердце застыло в завоёванном благополучии,
Или стыдно просить до получки на хлеб и табак.
Миф о воинах Света не способствует правильным выводам,
Но заставил держаться; что ж, спасибо пока и на том.
Дезертирство предстанет единственным правильным выходом,
Стоит только представить, чем бой обернётся потом.

Гибкость нашего фронта отметим заслуженной гордостью,
А когда не на службе – пошутим о гибкости шей.
Мы со скидкой в рассрочку спустили надежды и горести,
Пришивая к «Весёлому Роджеру» кости для щей.
Вечность наших побед, если вдруг таковые случаются,
Обусловлена тем, что они в микроскоп не видны.
Посему ультиматум судьбы ощутимо смягчается.
С каждым днём всё смешней бастионы из фраз и вины.

Мудрость наших речей вызывает большие сомнения:
Завсегда стратегически мыслить готов рядовой.
Всех нас ждёт трибунал, слишком ясен состав преступления:
Медный таз, копьецо, лошадёнка да герб родовой.
Но приказ есть приказ. Похваляться душевными ранами
Просто некогда: кончилось время высоких идей.
Нам не выжить. Спасибо, что можем сражаться с баранами,
Если кроткие овцы вдруг принялись кушать людей.

Равнодушные сделают вид,
На костях неленивые спляшут...
Новостной интернет ядовит,
Как отходы заводов на пляжах.

Горе воет.
Безмолствует Скорбь.
Переполнен вопросами Разум.

Страх - болтлив и на выводы скор.
ЧСВ любит громкие фразы.

Честным будь. Детектив перечти,
Если тянет на смерти и раны!
Ведь тебя не колышат почти
Те, кто не был оплакан с экранов...

Маршрутки и компасы – в твёрдых руках,
Летящее время – на автопилот.
Четвертый десяток нам стукнет вот-вот,
И самое время витать в облаках.
Узор полинял на фанерном ноже.
Из зеркала смотрит усталая тварь.
И первые смерти случились уже.
И первые внуки читают букварь.

Давно не страшат ни софиты, ни тень.
Нас больше не ждут ни дворец, ни дурдом.
И нам подражают; всё больше в дурном;
И странно смотреть свысока на детей...
Взлетали то с белых, то с чёрных полос.
Хватали призы, попадали под суд.
Куда направляться – уже не вопрос,
А встречные ветры поправку внесут.

Скафандры богов и доспехи шутов
Отброшены прочь, как ненужный балласт.
К паденью никто не бывает готов,
Один только долг нам разбиться не даст.
Земля под крылом - как неспелый арбуз.
Как славно быть выше пустынь и болот!
Летящее время – на автопилот!
Предельная скорость и полный загруз!

Долог путь от Большого Взрыва
До молекул воды и глины.
Протовирус... Амеба... Рыба...
Вот о чем бы слагать былины.

Как одни заковались в панцирь,
Как другие ползли на сушу,
Как бурлил атанор мутаций -
Вот о чем бы рассказы слушать!

Шаг - от ящера до примата,
от булыжника до металла...
Мы, конечно же, автоматы,
Только каждый - фрагмент фрактала.

Цирк Нерона и след нейтрона,
Сеть нейронов и нейросети -
Вот о чем бы сказать у трона
В отраженном стократно Свете.

Тигр всегда чуть-чуть котенок,
В десять лет, и даже в сто!
Льются песни из колонок,
Ждет гостей накрытый стол...
Мы тебе желаем, котя,
По-простому, без затей -
Быть успешным на работе
И звездой в кругу друзей!
Жить на свете с чувством, с толком.
Быть любимым и любить.
За мечтой не бегать долго -
В два прыжка ее добыть!
Тёплым солнцем наслаждаться,
С аппетитом пить и есть...
Ежедневно убеждаться
В том, что счастье в мире есть!

---------------------------------
Надеюсь, меня не побьют за публикацию в не особо публичном профиле...

Пирогом в столовой нашей называют тесто с кашей,
а обрезки птичьих ляжек – это, граждане, гуляшик.
Борщ – томатные помои, цвета выцветших обоев,
а кассирши – как ковбои после длительных побоев.
Хлеб там рубят вместе с тарой, если он не слишком старый,
а когда совсем уж старый – кличут куру с тетей Сарой.

С полки статуя упала - "Три дутара из дувала"...
Как меня, провинциала, нью-искусство задолбало!
А в гостиничную спальню, чтоб была еще сусальней,
принесли от МАЗа сальник и зассатый кем-то спальник.
Я, по праву первой ночи в душе спев про кари очи,
размышляю между прочим, где подстричься покороче.

От забора до обеда битый час по пробкам еду,
два часа с товароведом обмываем руль "Победы",
три часа кручу педали - в тренажерку пропуск дали -
и мерцают в звездной дали олимпийские медали.
Как обычно, в день зарплаты офис стал шестой палатой.
В парке, с рожей виноватой, запасаюсь сладкой ватой.

В завершенье анекдота задержался отчего-то
самолет Аэрофлота до родимого болота.

По зеленой юности да по пьяной лавочке
Души раздеваются смело, донага.
Что потом подумают – было нам до лампочки;
При свечах не спутаешь друга и врага.
Заповедь и отповедь, проповедь и исповедь
Завивались кольцами, путались, как плющ.
Нет бесценней мудрости, чем принять за истину
Грубости и глупости, чувственность и чушь.

Белый Ангел, сосланный, или, может, засланный,
К нам - по умолчанию – забредал на чай.
И вот-вот, казалось нам, сложим - слово за слово -
Что-то крайне важное…может быть, Печаль.

В ночь гитарных треньканий в продымленной кухоньке
Было откровенье нам - точно в Час Быка -
Мотылькам пора уже замотаться в куколки -
Замереть, готовиться к жизни червяка.
Барды и воители, сволочи и лапочки
Станут темой шуточек, поводом для слез.
…По зеленой юности да по пьяной лавочке
Кто ж такие ужасы принимал всерьез?

Черные пророчества выполним буквально мы:
Скроем рожи масками, врежем в дверь глазок,
Обернется Истина строчками бульварными.
Мне бы откровения, хоть еще разок!

Аморальные уроды возле мусоропровода
Зачинают продолженье пролетарских генетических цепей.
Зевс, Персей и Андромеда отмечают день победы
Над эгейским Моби Диком, и смертельно им завидует Цефей.
Грузчик катит к магазину бочку с запахом бензина;
Днем и ночью гром грохочет, нервным тиком прошибает до костей.
Чей-то гимн поют гимнасты, синхронистки клеют ласты;
И несет нездешней скукой от проплаченных последних новостей.
Представитель высшей касты лезет в дедушкину кассу,
Две пластмассовых гвоздики в черном ящике давно припасены.
Он ютубер и тиктокер, но спустил наследство в покер,
Бит по роже, и, похоже, он уже почти готов спустить штаны.
Манекен в ларьке закрытом, как старуха над корытом;
Носит гордо, словно орден, прошлогодний разлохмаченный репей.
Без кроссфита и овсянки держит форму и осанку.
Был он моден, стал негоден: отыскались и сисястей, и глупей.
На задворках жгут резину две чумазых образины
Не-пойми-какого полу, жгут глаголом, тем, который не включают в словари.
И горят четыре зрака над коробкой доширака -
Знать, по-русски, без закуски, самогонка не удержится внутри.
Делят кости три дворняжки, "морж" в сугробе греет ляжки.
Под высоким напряженьем чип расплавился в башке из трех частей.
Я сижу слагаю оды, попиваю соки-воды,
А продуктами броженья щедро потчую непрошенных гостей.

Чем рожа в зеркале более пакостна,
Чем ароматней бурлит болото,
Тем большие дозы ехидства и пафоса
Требуются в качестве антидота.

Я хочу разговоров в холодном подъезде -
Прыгать с темы на тему, чтоб душами слиться.
Я тоскую по песням для трав и созвездий,
По надеждам и планам, которым не сбыться.
Время - вор. Пяткой в грудь колотить надоело.
Но наивные клятвы по-прежнему в силе.
Пусть летать не по чину, но ползать - не дело.
Я тащу сам себя из уютной трясины.
Не положено нам ни покоя, ни света:
Только долг и долги, дураки и дороги.

Но в любви мы сильней, чем бессмертные боги.
Я считал твой архив с допотопной дискеты.

Нет больше слова "мы" - нули да единицы
В аду сибирских руд, в банановом раю.
Ты кодишь за гроши в какой-то загранице,
Я, тоже за гроши, здесь душу продаю.

Но если не уснешь под пафосные речи,
И если не помрешь на завтрашней войне -
Ты знаешь время "Ч", ты знаешь место встречи:
Край света, графство Шир, трактир "Дыра в стене".
Туда свободный вход, без масок и без кода.
Пароль, как прежде ДРУГ. И шнапс не дорогой.

А разминёмся - что ж, какие наши годы!
Там встретимся - не мы, так кто-нибудь другой.

Вся ты такая нежная, как желе.
Правь, королева сМежная, на Земле!
Сладко поет из плеера соловей.
Взмах боевого веера. Суховей.

Если б мы были клубнями - землю б рыл!
Ставь на зеро по крупному, сотню рыл.
К цели ведет уверенно твой патрон.
Пахнет пенькой и деревом лохотрон.

Черти-лакеи в омутах не просты.
От своего же холода не простынь!
Что будем пить, красавица? Пепси, шипр?

Это↑ не то, чем кажется.
Это шифр.

Минус на минус - шажок в нирвану.
Дело святое - соврать вруну.
Око за око - получишь манну.
Нота за нотой - начнешь войну.
Карма... придумали же отмазку!
Копишь кэшбэк на билетик в ад:
Минус на плюс - примеряешь маску,
Музу насилуешь для наград.

Но у последнего из подонков
Порой черепушку взрывает пульс.
Себя отдаешь для чужих потомков.
И умножается плюс на плюс.

Я обещаю вам сады,
Где ни шансона, ни рекламы,
Ни нудных прений из-за хлама,
Ни философской ерунды,
Ни клятвы пасть, но победить,
Ни до свидания, ни здрасьте,
Ни сладких стонов плотской страсти,
Ни "вы-хо-ди-те-бе-во-дить!"
А дальше... дальше - тишина.
По вере вам: пустырь, ворота.
Со звезд облезет позолота,
Забудут дети и жена.

Заставлю чтить мои труды
И пасть заткну любому зверю.
Растут решетки. Кляпы зреют.
Я обещаю вам сады.

Не смирили нас железом и льдом,
Не пленили благосклонностью дам.
Где мои сапоги - там и дом,
То, что ближе лежит - тем и дам.
Я не горд и не особенно зол,
Но не жалуюсь пока на склероз.
Значит, завтра начинаем с азов -
Как гореть, когда ударит в мороз;
Как собрать хотя бы тысячу "я"
В поумневшее упрямое "мы";
И куда нас завела колея
По сугробищам трехлетней зимы.

Если ты монархом голым
Не готов предстать в Сети,
Не рифмуй глагол с глаголом,
А словарик перечти!
Правда, каждый это сможет:
"Стал-кристалл греметь-как медь!"

С прилагательными тоже
Лучше дела не иметь:
Красный-ясный, милый-хлый
(Наши-ваши, заодно) -
Братец, это ж просто вилы,
Хоть и не запрещено.

Для "селёдки" "слётки", "плётки",
"посерёдке" рифмы есть.
Слышат дядьки, слышат тётки
Что не к месту "палки" здесь.
Сочинив стишок, неспешно
Вслух прочти, как в старину.

...Я мечтаю, что насмешкой
К совершенству подтолкну.

-***-
Hевольная дань пионерскому детству,
Сутулость души от заученной позы --
Придирчивый цензор: "Каков он там, дескать,
Общественный смысл у стихов или прозы?"
И снова рассудок довлеет над чувством.
Исчезли оттенки -- лишь YES или NO.
И редкая строчка не кажется чушью,
И значит, не надо придумывать новых.

Страшнее всего -- не остаться без денег,
Как часто казалось в плохие минуты --
Кофейную горечь полуночных бдений
Оставить в наследство другому кому-то.
Так "сделай красиво" -- чтоб мир подивился,
Глядишь, издадут в позолоченной коже...
При этом, как костью, стыдом подавился?
Водичкой запей, переваришь попозже.

Что вонь дихлофоса, что дым папиросы;
А ведь различались еще накануне!
Hа мертвом приколе стоят паровозы,
Поскольку я больше не верю коммуне.
Давно не пугают Угольник и Циркуль;
Шоферов ругают - к холодной погоде;
Уже не смешат гладиаторы в цирке;
Часы не спешат, а недели уходят.

О чем же рассказывать сказки при свечке,
А главное - кто не пресытился сказкой?!
В поэты - с моею ли гречневой сечкой?!
С моей диссидентски-совковой закваской?!
F8. Delete. Hичего не попишешь.
Читай, кого хочешь, и думай: "Ах, мне бы!"
"Что выше стихов?" - да обычные крыши!
Тем более -- звезды эстрады и неба...

Где это видано, кто тебя выдумал,
Город без имени, год без весны?
Строго отмерены местом и временем
Все откровения, нежность и сны.
Острый бурьян, дождь ноября,
Псина бродячая, битый бетон...
Остров Буян, сказка моя -
Может, и здорово, только - не то!

Зори здесь алые, лица усталые -
Все объясняется джунглями труб.
Я им завидую: что-то забытое
Бьется, как лозунги в стылом ветру...
Пьяный баян, слез не тая,
Простенькой песенкой тешит Луну.
Остров Буян, сказка моя,
Ты оправдал меня - я не тону...

Господи, Господи! Скованы ГОСТами
Даже раскаянье, даже порок!
Осень забвения, общее мнение -
Море безводное, мир без дорог...
Остров Буян, сказка моя -
Дерзким
и тонущим в сером аду.
Дар невелик: солнечный блик,
Коршун и лебеди, терем и дуб...

Салют.Салат. Селедка в шубе.
Итоги. Тосты. Дискотека.
Ночь, перепой, такси, аптека.
Хорей, чуть слышный в белом шуме.

Реклама - реквием зарплате.
Открытки, водка, свечки, мыло.
Фантомы тех, кого любила.
Автобус. Пробки. Чашка латте.

Заказчик-тормоз. Накладная.
О, кабы я была Даная!
Так хочется тепла и неги!

Румяный дядька в балахоне.
Огрызок елки на балконе.
Ну, с наступающим, коллеги!

Отблески на воде. Плющ, кипарис и мирт.
Ночь за твоим плечом мятна и бледнолика.
Что нам еще любить, если не этот мир?
Если его любить - то не избегнуть лиха.
Горький прозрачный дым. Рваный гитарный ритм.
Если не ждать Суда - можно бы жить иначе.
Не оглянись назад: если заговорим,
Ночь за твоим плечом истину глубже спрячет.
Стены пустых домов. Варварство пентаграмм.
Стоя меж двух зеркал, видишь одно и то же.
Если простят долги - что остается нам?
Ночь за твоим плечом пляшет и корчит рожи.

На той стороне, где мы -
Время трехлетней зимы,
Пир во время чумы,
И совесть болит, как зуб.
Другой стороны нет.
Дебаты про Тьму и Свет
Смешней, чем хромой сонет
Про сидорову козу.

На той стороне, где нам
Достанется по трудам -
Пророк рассылает спам,
И дьявол за тамаду.
Но слышен далекий рог,
И ножик вонзен в порог,
И Повар запек в пирог
Серебряную звезду.

Там любят без громких фраз,
Играет армейский джаз,
И Бездна Голодных Глаз -
Вокруг, наверху, внизу.
Там кто-то в пятьсотый раз
Полсотни вселенных спас.
Там нет и не будет - нас.

И совесть болит, как зуб.

Бывает бессмертье в граните и бронзе,
Бывает бессмертье в поэме и в прозе,
В музейной витрине: засушенной розе
И фотке с женой...
А этот актеришко бродит по свету,
Мотает строку - как срока - на кассету.
Его не вписали в казенную смету,
Он просто -
ЖИВОЙ.

Когда перепуталось черное с белым,
И вновь чьи-то крылья очерчены мелом,
И громкое слово расходится с делом
В масштабах страны -
Он всю эту муть посылает ....к Харону,
Он учит мальчишек держать оборону.
И в панике прочь улетают вороны
от звона струны.

Золотая гиря утащит вглубь.
Если время деньги, то лучший час -
Не какой-нибудь неразменный рупь,
Это выше неба взлетевший бакс!
Золотые горы манили нас,
Только утонули давно в пыли.

Я всю жизнь откладывал про запас.
Золотые годы - давай, пили!

Мне б за лучший час прикупить три дня -
Пересечь страну и как раз успеть
Вырвать чью-то рукопись из огня,
Всем ментам назло Варшавянку спеть,
Попросить прощенья за весь наш класс
У забитых школьных учителей...

- Сколько там по курсу за черный час?
- Тысяча минут за пятьсот рублей.

Стопятьсотый успешный успех
Мне предлагает девушка.
Сочувствую: кризис затронул всех,
Кончается в доме денежка...
Все как обычно: бесплатный сыр,
Скидки с автоворонками.
Короче - купи, продавай, не ссы,
Встань наравне с воровками.

Но не верю им ни на грамм.
Поражаюсь упертой тупости:
Тому ли, кто странствовал по мирам,
Что-то ловить в Турции?

Старье с меткой "Дерьмо мамонта" - наглядное пособие, как из полного отстоя вырастает нечто внятное. Это самое "внятное" - ниже по ленте.

***
Если б я читать учился не в четыре, а в тринадцать,
Много бабушке пришлось бы времени терять с упрямцем:
Я беззлобным уговорам ни за что бы не поддался,
Даже лучшую из сказок взять бы в руки отказался.
Потому что знал тогда я, что на букву - на любую! -
Слово зла, греха и горя в словаре легко найду я.
А? - Агрессор. Б? - Безумье. В? - Война и вопли вдовьи.
Г? - Гримаса. Д? - Двуличье. Е? - Ехидство. З? - Злословье.
Ж? - Жестокость... Так устроен мир, что люди все подряд
Злом отмечены с рожденья и об этом говорят.
Значит, если перед Богом хочешь чистым оказаться,
Нужно в драку не вмешаться и неграмотным остаться.
...Много позже осознал я, что на букву - на любую! -
И другие есть названья - те, которые люблю я.
Ведь на А - актер и аист, б - бутон, балет и братство,
В - восход, весна, веселье, дружба - д, а з - для "здравствуй!"
Оказалось, не бывает Слова, гадкого на вид.
Терпеливо объясняю ребятишкам алфавит.
------------------
ё-моё, 1982 год, умнику 18, знакомство с запрещенными в то время акмеистами-символистами и прочими обериутами...
Не берите ручку в руки, не топчите клаву, пока за душой не будет культурного багажа!

БИЛЬБО И ТРОЛЛЬ

Поздно вечером, один
Бильбо шел по полю,
Да с разбега угодил
Прямо в лапы троллю.
Ох, что будет, ох, что будет!

Знать, подножные корма
Надоели троллю -
Сунул хоббита в карман.
Хоббит взвыл от боли.
Ох, что будет, ох, что будет!

Только Бильбо был не глуп,
Знал - сдаваться рано.
Делать стал дыру в углу
Троллева кармана.
Ох, что будет, ох, что будет!

Холст у троллей - что плетень,
Нитки - будто трости.
А попробуй шелк одень
При таком-то росте!
Ох, что будет, ох, что будет!

Был неверно выбран путь -
Хоббит наш со страху
Вылез не куда-нибудь -
Троллю под рубаху!
Ох, что будет, ох, что будет!

Кое-как успел в рукав
Перебраться Бильбо.
Лапа тролля коротка,
А не то убил бы:
То ли муха, то ли клоп
Бродит под рубашкой...
Тролль себя лапищей - хлоп!
По спине, бедняжка!
Ох, что будет, ох, что будет!

Всю округу разбудил
Криками:"Спасите!"
Тролль-сосед, Премудрый Билл,
Рявкнул зло и сипло:
"Перестань, чего вопишь?
Потерпи немножко!
Под рубашку влезла мышь?
Сунь туда же кошку!"
Ох, что будет, ох, что будет!

И поплелся тролль с горы
К фермерам за кошкой,
А кошель-то из дыры
Выпал на дорожку!
Ох, что будет, ох, что будет!

Вот приплелся тролль в село,
Сгреб кота с забора.
Тут как раз и рассвело,
Солнце встанет скоро.
Ох, что будет, ох, что будет!

Чуь рассветные лучи
Осветили тролля,
Камнем стал он и торчит
Среди чиста поля.
Наземь Бильбо ловко слез,
Взял кота подмышку,
Да еще изрядный вес
Троллева золотишка.
Повезло же!

прибл. 1990 (1989)



БИЛЬБО ЖЕНИТСЯ

Выйдя утречком во двор, -
В полдень дело было, -
Оддо вел с женою спор
О наследстве Бильбо.
- Вот же счастье дуракам:
Он сокровищ гору
Притащил издалека...
- Это разговоры.
- Нету дыма без огня.
- Помню это с детства.
Жаль, не только у меня
Право на наследство.
Все богатство взять себе
Было б очень славно,
Только способ, хоть убей,
Представляю слабо.
Миссис Любелия,
В своем вы уме ли?

Дал совет хитрец жене:
- Раз такое дело,
Объяви-ка всей родне,
Я, мол, овдовела.
А потом такой пустяк -
Бильбо сделать мужем.
Он ведь старый холостяк
И добряк к тому же.
Делом быстро стал совет
В благодатной почве.
Бильбо траурный пакет
Получил по почте.
"Бедный Оддо утонул,
Я одна в печали..."
Сэм воскликнул:"Ну и ну!"
Прочие смолчали.
Миссис Любелия,
В своем вы уме ли?

Как положено, вдова
Год носила траур.
Все законные права,
Жадность как отрава.
Бильбо слушал и зевал,
Отвечал, скучая.
Но вдовицу зазывал
Выпить чашку чая.
Часть вдовушка в гостях
Ночевала даже.
Ведь ночлег - такой пустяк,
Разве в нем откажешь?
Миссис Любелия,
В своем вы уме ли?

И однажды по весне
На глазах народа
Предложила Бильбо:"Мне
Станьте вместо Оддо.
Оба мы живем одни,
А вдвоем ведь легче
Коротать в печали дни...
Кстати, время лечит."
Миссис Любелия,
В своем вы уме ли?

- Дорогая, это чушь,
Вы в бреду как будто!
Никогда   нежных чувств
К вам питать не буду!
Миссис Любелия,
В своем вы уме ли?

- Для чего же угощал
Сладкими словами?
Ты почти пообещал!
Вы мне жизнь сломали!
Было так или не так -
Бесполезно спорить.
Бильбо на законный брак
Согласился с горя.
Только ужинать он сел,
Окна занавесив,
Прибежал садовник Сэм
С неотложной вестью:
- Верю я глазам едва!
Возле огорода
Ваша бедная вдова
Толковала с Оддо!

...Слух за несколько минут
Обошел округу:
К Бильбо в мэрию ведут
Ловкую супругу.
Миссис Любелия,
В своем вы уме ли?

- Жизнь семейную терпеть
Вы согласны оба?
- Да, конечно.
- А теперь,
Чтоб любить до гроба -
Ваши руки, господа!
Кольца кончат дело.

- ...Мистер Бильбо! А куда
Ваша дама делась?
Миссис Любелия!
В своем вы уме ли?!

Все поставлены в тупик:
Сроду не бывало,
Чтоб невеста в самый пик
Праздника - сбегала.
- Все проверьте хорошо,
Бросьте ахи-охи!
...Бильбо в угол отошел
В общей суматохе.
- Вам, Любелия, пора
К муженьку за речку.
Все, окончена игра!
Дай сюда колечко!
Миссис Любелия,
В своем вы уме ли!

Так расстроилась шутя
Брачная засада.
Вышла вдовушка, шипя
От большой досады.
...У магических колец
Разных свойств немало.
Но истории - конец.
Спойте, как бывало:
"Миссис Любелия,
Хитрить вы умели..."

Это было прощание со стилизациями и "фэндомностью". Начинались 90-е.

Под шарманку на мотив "Старика Козлодоева"

Василий Иваныч плывет по Уралу,
А чукча поехал на съезд.
Икорку из кильки жена добывала,
И муж ее ложками ест.
Монашка на кухне морковку украла
...да нет же, чтоб съесть без помех!
Меняют майоры мечи на орала,
Орут и чихают на всех.

Отечество наще свободное стало
Огромным базарным ларьком:
Молчание-золото долго блистало,
В дерьмо превращаясь тайком.
Министры - и те не боятся опалы:
Без риска теперь не прожить.
И самое время - служить идеалу,
А зубы на полку сложить.

Остаться без денег, жилья и работы
Возможность любому дана,
Зато о себе сочиним анекдоты -
И нами гордится страна!
---------------------------------------------------------------------------
Паршиво оказываться пророком в своем отечестве!

* * *
И если в дверь стучат -
не открывай.
( И.Л.)

Войди без стука, как приходит день.
Я буду ждать, не запирая двери.
Так приходили все, кому я верил,
Не бойся оторвать меня от дел.

Войти без стука, как приходит ночь,
Я побоюсь - и простою у двери,
Пока рассвета розовые перья
Не выметут туман из темных нор.

Мы будем чутко слушать тишину.
Опять стучат. Иуда или нищий?

Комки земли в последнее жилище
забарабанят - и там шепну:
"Не заперто..."

Читать лучше с от первых публикаций к свежим. А это вот, с меткой (дерьмо мамонта) - иллюстрации, как из полного отстоя вырастало что-то более-менее внятное.

***
Кто ты?
Естественно, ты не жираф и не ящер.
Кто ты?
Наверное, да - человек настояший.
Кто ты?
Да нет же, я помню твой адрес и возраст.

Кто? - словно топот копыт по ночному простору.
Ты? - не сыщешь ответа простого.

Кто ты? - как стрелы, врывается в воздух.
Кто ты? Мой брат незнакомый? Неведомый недруг?
Кто ты? Как лава, стесненная в недрах.
Кто ты? Смычком по натянутым нервам.
Кто ты?

ОБОРОТЕНЬ

На коротком поводке
Вывожу себя в пике.
Старушенция с косою
Караулит вдалеке.
Где ломаются клинки -
Оголяются клыки.
Мы дорогу на Голгофу
Одолеем без клюки.

Но ударная волна
Расшвыряла имена.
Без потерь не обойдется
Даже книжная война.
Незаконный божий сын
Усмехается в усы:
Как похожи на хозяев
Оцинкованные псы!

...Возвращается душа
По следам карандаша.
Кто сказал, что в одиночку
Мы не стоим ни гроша?!!
Ни к чему красивый стыд
И терновые кусты.
Не грозит нам и не светит
Монументами застыть.

Нож в узорное крыльцо.
Время свернуто в кольцо.
Ни к чему сертификаты,
Если факты налицо.
Вниз - и кверху, в облака.
Но не верится пока -
Неужели, неужели
Я сорвался с поводка?

БЫЛЬ ПРО ТО, ЧТО ОТ ПЕРМЕНЫ МЕСТ
ЦВЕТОК В ПРОРУБИ НЕ ТЕРЯЕТ ПЛАВУЧЕСТИ


Поэт журнальный прикатил в деревню
От суеты и стрессов отдохнуть.
К тому же поручил ему редактор
Создать поэму о полях, о древних
Старушках, о колхозе "Светлый Путь",
Воспеть луну, телят, плуги и трактор
И слово о родной земле ввернуть.
Поэт старался изо всех силенок
И подкреплялся молоком парным.
По вечерам рыбалкой развлекался.
Но почему-то жареный цыпленок
Крутился в мыслях, и полям родным
Едва ли уголок души остался.
Никак не приходило вдохновенье:
То гуси загогочут под окном,
То трактор взвоет так, что стекла в окнах
Подолгу дребезжат, аж нет терпенья.
Как слушать Музу в хаосе таком?
Задумался поэт: "Я здесь оглохну.
Работать нужно в шуме городском."
А дома на поэта накатило...
"Моя деревня - просто благодать!
Как хорошо здесь спать на сеновале.
Я так истосковался по могилам
Прабабушки и деда, и опять,
Хоть о деревне многие писали,
Хочу бумаге чувство передать.
Встаешь с рассветом (я в кино их видел).
Крылечки пахнут (образной) росой.
А если на поля с косою выйдешь
За солнцем вслед - неумолимый лидер!
Стерни коснешься пяткою босой,
Поймешь, что рай земной воочью видишь.
Мечтаю..." (И стою за колбасой...)
"Да, не дай бог исполнятся такие
Мечты" - подумал про себя поэт
И рукопись отдал перепечатать.
Редактор прочитал стихи пустые,
Конечно же, пустил поэму в свет.
...И подарил поэту старый лапоть!

-------------------------------------------------------------------------
Великий бард приплыл на Дальний Запад
Валарского бессмертия хлебнуть,
И написать поэму по контракту
О звездах, о познавших дымный запах
Победы, о нашедших правый путь,
О рытвинах на средиземских трактах,
И Мелькора не к ночи помянуть.

Гонимый черным ветром из Ангмара,
Нещадно цепью якорной бренча,
Летел корабль под всеми парусами.
Зазря пылилась в кубрике гитара:
Бард слушал голос моря по ночам,
От качки маясь. Бег за чудесами, —
Геройский и достойный на бумаге, —
Хорош, пока вокруг тебя комфорт.
А эти чайки гадят на макушку,
Мешают поэтической отваге;
Кок сэкономил сахара в компот,
А Горлум, знать, стащил пивную кружку...
Где Эру — спит, «надежда и оплот»?

И бард вернулся. Отхлебнул из банки
Пивка, — в ларек он в самый раз успел!
Герб Имладриса вышил на кармане...
И только спать улегся после баньки,
Нездешний голос тихо так запел.
Но бард уже не обращал вниманья:
Он был творец, диктантов не терпел.
«О бешеная скачка! (Я на пони
Катался в парке в детские года).
О стойкость обреченных! (я, бывало,
Скрывался в туалете от погони...)
О звезды! (замечаю иногда...)
О свежесть Слова и морского вала!»
(Увы, у каждой строчки — борода!)

Бард этот стих увековечил лаком,
Перечитал — и кайф крутой словил.
Но нет в своем отечестве пророков:
Сам Эру отвернулся и заплакал,
Редактор, в гроб сходя, благословил,
Читатель — наделил багровым оком!

ВАРИАЦИИ

1.

Безвременье, безрыбье... где же рак?
Тяжелый рок и легкий разговор.
О чем же ты задумался, дурак?
... Заснеженный и скользкий зимний двор.
"Нас будет меньше после этих драк,
Но и врагов ведь..." меньше уж куда?!
Безвременье - не лучший день для драм.
Ори: "Гори, гори, моя звезда!"
Звезда горит над утренней землей
И тихо покрывается золой.
Да, "происходит действие зимой..."
Пойди-ка лучше форточку закрой.
Раскрой глаза, как старую тетрадь:
"Лукавый луч скользит по витражам..."
"Умри, гусар, но чести не утрать..."
"Идти сквозь ночь по лезвию ножа..."
Таким путем в тупик не добрести.
Не обрести безликому лица.
Затравленная нежность отомстит
Пустопорожним спором без конца.

2.

Горит свеча. Окурок - не курок;
Зачем же пальцы пробирает дрожь?
Унылый разговор. Тяжелый рок.
Какая стужа! Наломаем дров.
Ночь пролетела мимо, и восток
Окрасили зеленые лучи.
Унылый разговор. Тяжелый рок.
Отчаянья ничем не излечить.

3.

Который час? Три дня до "никогда".
Под книжной полкой - черная дыра.
По трубам тихо шелестит вода.
Горит свеча. Дожить бы до утра.
Холодный ветер полирует жесть.
Огонь и я. Оставьте нас одних.
Красивый жест - стихи на свечке жечь.
А проще и честней - забыть о них.
Поэту невозможно уцелеть,
Когда окурок обжигает губы,
Когда по всем карманам ищешь медь...
(Чего искать? Вся медь ушла на трубы.)
Безвременье. Бессмертье. Где же смерть?
Уроков смерти я не отвергаю:
Не размышлять. Не ждать. Не лгать. Не сметь...
"О чем ты плачешь ночью, дорогая?"

...И радовался бес,
Когда просили слова
С трибуны или без
Дельцы, лгуны и снобы.

По просьбе и ответ.
По вере и награда:
Нам обещали - свет,
Но нам его не надо.

Мы вторили вранью,
Да так, что уши пухли.
Нам сказано: "В раю."
А мы хотим - на кухне!

...Устав от нашей лжи,
Господь не сдержит Слова.
И дьявол задрожит:
- Христос родился снова!

ИКАР

Пред ним - бездонный древний Стикс,
А позади - вода и пламя...
Воспет, осмеян и оплакан,
А Солнца все же не достиг.
И доказать берется умник:
"Он потому лишь только умер,
Что не умерил свой порыв."
Ни у кого и мысли нету,
Что он бы сделался планетой,
Чуть-чуть сильней рванувшись к свету,
Земную тяжесть покорив.

Сегодня звезды не будут падать,
Сегодня волны не зазвучат.
Но это мелочь. Горит свеча,
И мы читаем стихи на память.

Иные ночи от звездных ливней -
Ты помнишь? - были светлее дней.
Волна, созвучья собрав на дне,
Швыряла ноты охапкой лилий.

Обычный вечер конца недели.
Лишь на рассвете мы спать пойдем.
Слегка друг другу поднадоели,
Но это мелочь, когда поем.

Мы превращаем полы - в поляны,
Из света лампы куем мечи.
И нежность душу переполняет...
Но это мелочь, когда молчим.

Точно стая ворон, облака налетели,
Непогода вдвойне неприятней в глуши.
Мелкий въедливый дождь зарядил на неделю,
На раскисшем дворе - ни единой души.
Отсыревшие мысли чадят еле-еле,
Наш полуночный спор ничего не решил.
Нам пора бы уже добрести до постели,
Только лень даже лечь. Серый дождь сокрушил
Все остатки сознанья в простуженном теле;
Небо с кем-то из нас распроститься спешит.
Липы сгорбились, кажется, даже присели,
Побежденные хмарью.

Лишь хмурые ели
К небу подняли колкие копья вершин.

Лукавый лунный луч скользит по витражам,
Струистым серебром изгибы стен политы.
И сходит с алтаря на мраморные плиты
Мадонна белая, дитя к груди прижав.
Сжимая под плащом рапиру и кинжал,
А на груди - портрет любимой, незабытой,
Клянусь - всю силу рук и молодости жар
Отдать Тебе одной - лишь только повели Ты.
Пришла иная жизнь - мне ничего не жаль.
Дорога на восток, сражения за веру
И слава впереди заслуженная, но -
В тени колоколов, карниз когтями сжав,
Касаясь клювом звезд, гранитная химера
С немым отчаяньем глядит в глухую ночь.

Мы выглядим странно средь мирных забав.
Мы - Стражи. Мы струи ветров над макушками трав:
Пройдем и следов не оставим.

Мы - струны натянутых в небе Эоловых арф:
Малейшему шороху вторим.
А если попросят - не песней, о нет! а прозой
Мы просто расскажем: где сумрак и свет
Столкнулись - там наши заставы.

Что проседь заметна в неполные тридцать пять лет? - Не стоит, ведь это - не горе.

Мы строже при выборе друга, плаща и меча.
Без дрожи азарта и страха привыкли опасность встречать.
Знакомый нечасто нас дома застанет.

Мы - стрелы на тонкой тугой синеве,
Стрижи в лучезарной дневной синеве,
Мы - строчка из славных историй.
Мы - Стражи.

Темнота в окнах моего дома...

Некому сорить
На полы пеплом.
Некому дарить
Бусы или кольца.
Некому вести споры до рассвета.
Некому понять, как боюсь я этой
Темноты в окнах моего дома.

Некому листать
Старые альбомы.
Некому ласкать
Тощего котенка.
Для кого гитару из чехла я выну?
Что же будет с ними, если я привыкну
К темноте в окнах моего дома?

Некому вещать
Ерунду смело.
Некому прощать
Без вины виновных.
Некому будить хохотом соседей.
Некому зажечь свечку и рассеять
Темноту в окнах моего дома.

Некому в глаза
Посмотреть гордо.
Некому сказать:
"Пусть рассудят шпаги!"
Карнавальный плащ вряд ли пригодится.
Но зато теперь я могу гордиться
Темнотой в окнах моего дома.

Некому гадать
На моих картах.
Некому предать -
Маленькая радость!
Никому теперь ничего не надо.
Некому сложить горькую балладу
О темноте в окнах моего дома.

Автогеном per anus нам резали гланды.
Вхолостую скрипел механизм пропаганды.
И покуда цензура стихи урезала,
Подражали сортиры читальному залу.
Шелестели газетами граждане-тени,
Мимо урны бросали клочки-бюллетени:
В коллективном сознании ценятся выше
Анонимных пиитов народные вирши.

Белый с черным однажды махнулись ролями…
Из вторичных продуктов не сделать салями.
И пока дефективы сбывают упорно –
Подражают читальные залы уборным.
Вот какой-то безвестный старательный Вова
Дал оценку продукции местной столовой.
Вот студент нацарапал довольно правдиво
Голопопую деву и прочие дива.

Дык что, значить, таварышши, время настало
Высекать пиктограммы в искусственных скалах,
Чтоб осталось от нашей бесплодной отваги
Что-нибудь поценней туалетной бумаги.

В платной чистенькой уборной
Сдвинуть кафельную плитку
Можно только со стеною,
Да еще не всяким краном.
Сдвинуть кухонную плитку,
Кислоты насыпать борной –
Обжирайтесь, тараканы! –
Хватит дочери с женою.

Если действовать упорно,
Капитал приумножая,
Тонны плиток шоколада
Можно двигать авторучкой.
Возрастают урожаи
После фильма в стиле «порно».
Для гипотезы научный
Hам других основ не не надо:

Коль идея овладела
Массой тела – это тело
Смело двинется на дело
(Даже тело без штанов).
Сила мысли – есть примета
И пророка, и поэта:
Горы ходят к Магомету,
Там рожают грызунов.

Воля создала законы
И вселенную толкнула;
Сомневаться в этом глупо:
Пусть воздействие мало –
Ради дяденьки Платона
Атлантида потонула,
Чтоб порадовать Колумба,
Две Америки всплыло.

Сегодняшняя лекция – про методы селекции.
Даже без матов, поскольку для юннатов.

Чтоб создать новый сорт, эльфов сделать орками,
Применяется спорт – тренировка органов.
Приспособятся сами дети и родители,
Если Органы стали велики, бдительны.
Вам, наверное, в школе объяснил педагог:
Если бить по морде колли – получится бульдог.

Прошу не спать, калеки! Простите, «коллеги».
Крепкие коленки важны, как ось телеги.
А у кого не лучшие коленные суставы,
Их упражнять научим, не захотят – заставим!
Если действовать без лени, хоть задача нелегка –
Мы поставим на колени дождевого червяка!

Слишком умные лбы не приносят славы,
Если шеи слабЫ, или, может, слАбы.
В пол побейтесь головой, следуя обычаям,
И у вас за год-другой шеи станут бычьими!
Стадо, братцы, совершенней: огород снабдит дерьмом.
Репортаж с петлей на шее – право, хуже, чем с ярмом!

Кстати, вот, дарю идею: чтобы выбраться в тузы,
Отрастите подлиннее и раздвойте ваш язык!
Эволюция не делит на богатых-бедных,
Позвоночных надо сделать классом бесхребетных!
Подытожу напоследок то, что вам я изложил:
ГМО – врагам народа! Привнесем науку в жизнь!

Великий афинский мудрец Пифагор
Решил посетить Гималаи;
Его не хотели пускать за бугор,
Служебным усердьем пылая.
Известный индийский писатель Тагор
Подделал туристскую визу
И поднял в афинском правительстве спор –
Слыхали про «критику снизу»?
Он вызвал у всех неподдельный восторг,
Нырь-ванну рисуя невинно...
Рванул под шумок Пифагор на восток –
Штаны лишь остались в Афинах!

Один безымянный пехотный майор
Мне задал законный вопросик:
«Какие штаны потерял Пифагор?!
Хитоны ведь в Греции носят?!»

Стиснула ручку пухлой ладошкой,
Что-то рисует.. на рукаве!
Девочка с кошкой, ах, девочка с кошкой,
Что тебя ждет, сероглазая крошка?
Странные мысли в ее голове.
«Вырасту, киска, и стану мальчишкой,
Кошек писать и читать научу.
Хочешь, придумаем кошкины книжки?
Будут там буквами серые мышки.
Киска, ты хочешь учиться?» – «Хочу.»

Черный котенок треплет страницу.
Странные мысли в моей голове.
«Киска, смотри, как плодятся границы –
Словно зараза из вскрытой гробницы!
Снилось, как танки идут по Москве...
Мины растут на заброшенном поле.
Бедным на бедность подайте ножи!
Голод – не способ воспитывать волю!
Киска, тебя обижать не позволю:
Прячься за пазухой и не дрожи.»

Зимний восход – как открытая рана.
Что с нами будет – не знает никто.
Будущий день – за покровом тумана.
Даже котенок не по карману
Женщине в длинном черном пальто.
Жалость и память под старенькой шляпой,
Странные мысли, как змеи в траве.
«Мамой побуду и сделаюсь папой,
Птицей, ромашкой, потом – криволапой
Таксой... Покоя эпохи на две...
Ну а потом, разумеется, кошкой...»

Где ты теперь, сероглазая крошка?
Разве что фото под тертой обложкой
Помнит каракули на рукаве.

. . . . .«какое-то крайнее, потрясающе
. . . . . последовательное злоупотребление
. . . . . теорией информации...» (С. Лем)

С карамелькой цианида за щекой,
В колыбельках из вороньего пера
Подрастало поколение щенков –
Паладинов бескорыстного добра.
Кто лелеял свой магический кристалл,
Кто планировал космический полёт…

А с макушки золочёного креста
Созерцал их межпространственный пилот.

Вымирали наши деды и отцы –
Кто от пьянки, кто от жадности, кто сам.
Рассосались у младенцев леденцы
И тоска по разноцветным парусам.
Волколаки привыкали к овощам.
Лисий домик было нечем протопить.

А зелёный человечек сообщал,
Что заходит эволюция в тупик.

Восемь дырочек в оскаленных зубах
Помогают своевременно смолчать.
Но зверел от человеческих забав
Новый выводок романтиков-волчат.
Резиденты некоммерческих идей
Зашивают цианид в воротники.

А тарелочка пусть чешет в свой Эдем
С херувимами летать вперегонки!

***
Блестящих идей и весёлых затей,
Таинственных кладов, неведомых стран,
Удачи в дороге, надежных друзей,
И счастья огромного, как океан!

Чудес, приключений, красивой Мечты!
Энергии, чтобы повсюду успеть,
Исполнить всё то, что задумаешь ты!
Шутить, улыбаться, от радости петь!


***
Игрушки, смех, гора конфет,
Друзья, подарки, песни...
И пусть тебе не много лет -
Нет праздника чудесней.

Пора желанье загадать,
На торте свечки задувать!

Пусть исполняются мечты
И счастье будет там, где ты!


***
Пусть волшебство произойдет
Не в сказке, а с тобой,
И счастье в руки упадет
Сияющей звездой!

Ты, как принцесса, хороша!
Чаруют всех подряд
Твой взгляд, улыбка, и душа,
И праздничный наряд...

И станут явью все мечты,
Лишь верь своей звезде!
Любовь, успех, стихи, цветы
Пусть дарит каждый день!

1
Дерево и Дракон.
Ни чешуи, ни луба -
В мир я пришел нагим.
2
– Я танцевал в огне.
– Я выдыхаю пламя.
Это всё тот ж я?!
3
Хватит меня на всех
И на века! Не веришь?..
Слезы верну травой.
4
Стукнуло тридцать шесть.
Дерево стало сталью.
Меч прикую к стене.
5
Чаша, кувшин, котел –
Нет, не прошли бесследно.
Льдинкой упал в поток.
1-1
Время составить план
Будущих воплощений.
Дуб на цепи сидит.